'Примари': Киев vs Эдинбург

О показанном на Эдинбургском фестивале Fringe спектакле "Примари" МТМ Сузір'я и чем он отличается от киевской версии.

Текст: Камила Ренци

Фото предоставлены творческой группой спектакля

В августе киевский спектакль театра Сузiр'я «Привидения» в постановке Полины Медведевой с большим успехом показали в Эдинбурге на фестивале Fringe. Огромный фестиваль, афиша которого включает больше трёх тысяч спектаклей, в большинстве своем камерных одноактных микрофонных комедий, стал поводом для создания абсолютно нового произведения на основе известной киевской постановки.

Дома «Примар» играют в хорошо сохранившихся интерьерах особняка Родзянко 1908 года постройки, в котором расположился театр Сузiр'я.

Спектакль вписан в архитектуру и подпускает к себе зрителей очень близко – на расстояние вытянутой руки. Некоторые даже могут увидеть свое отражение в огромном украшенном лепниной зеркале.

Когда Фру Алвинг говорит, что вся страна полна привидений, эти отражения становятся частью декорации, ловко придуманной режиссерами и позволяющей каждому пришедшему молчаливо участвовать в действии.

"Примари" в МТМ "Сузір'я", фото с сайта МТМ Сузір'я

Перевезти эту конструкцию в Эдинбург в рамках летних гастролей не представлялось возможным, да и необходимым. Поэтому создателям и актерам пришлось буквально сочинять новый спектакль в «чёрной коробке» - Fringe не только по форме, но по идеологии своей предполагает отсутствие декораций. Созданый после войны в пику помпезному официозному искусству свободный фестиваль ставит актера в ситуацию риска, предлагает ему почувствовать себя в одиночестве на пустой сцене и каждый вечер выстраивать новые отношения с публикой. Как это работает в случае, если вместо соло на сцене камерная, но очень изощренная псхологическая конструкция для четырех персонажей – это и предстояло выяснить киевлянам.

О киевской версии «Примар» много писали газеты и журналы, существует даже телевизионная версия спектакля, которую показывали по государственному телеканалу.

Смелость, с которой участники и создатели отказались от признанных форм и удачно найденных решений, а также от привычных условий работы, граничит с безрассудством. Но смелость всегда вызвывает восхищение, и сегодня по итогам гастролей можно сказать, что эксперимент удался.

"Примари", Fringe

Форма определяет содержание, и отличия эдинбургского спектакля от киевского, сначала казавшиеся нарочитым приемом, в итоге привели к его сущностным изменениям.

Главной героиней киевских «Примар» была Фру Алвинг в иполнении Ирины Мельник – страдающая мать, несчастная возлюбленная, жена и домовладелица. В Эдинбурге акцент переместился на ее сына Освальда, вернувшегося в родные норвежские пенаты молодого художника, нашедшего здесь вместо успокоения дурную наследственность и разные нехорошие симптомы vermoulu (фр.- «чревоточина», «грехи отцов»). Александр Бегма превзошел себя в этой роли, вышел на какой-то совершенно новый экзистенциальный уровень, даже по сравнению с тем, что он делал в Киеве.

"Примари", Fringe

Безукоризненно исполнив свою роль от начала и до конца на английском языке (что отметили даже лондонские корреспонденты), он сделал своего Освальда еще более мистическим, пограничным, потусторонним персонажем, еще более чужим своей семье и своему окружению. В киевском спектакле Освальд Александра Бегмы был успешным художником в небольшом возрастном кризисе, который уверенно разговаривал с провинциальным пастором о свободной любви. В Эдинбурге он был изначально полон горечи, в его иронии не было легкости и романтического превосходства. В мрачной торжественности дома капитана Алвинга он был похож скорее на горбатого шекспировского злодея, чем на смешного романтического юношу - «погиб поэт во цвете лет».

Примари" в МТМ "Сузір'я", фото с сайта МТМ Сузір'я

Фортепианная музыка собственного сочинения Александра Бегмы, смягчающая и закольцовывающая киевский спектакль, в Эдинбурге рыдала беззвучно – Освальд исступленно бил по клавишам, но вместо нот раздавался только космический гул отключенного синтезатора. Слова о том, что он не может больше работать, звучали еще более убедительно. Напрасная жертва, напрасные усилия – все эти сюжеты были в спектакле и раньше, но в «обнаженной» версии стали резче и контрастнее.

Графичность эдинбургского спектакля, сыгранного в строгих темных костюмах на фоне чёрного бархата – чёрное на чёрном – отличает его от киевской версии, сравнимой скорее с полноцветной живописью, игрой узоров и текстур. Главным выразительным средством здесь становится свет.

В отсутствии других красок он берет на себя новые функции. Метафоры и скрытые смыслы создает подсвечник с живыми свечами, направленный прожектор, экспрессионистские тени изогнутых пальцев.

"Примари", Fringe

Любопытно, как дальше сложится судьба этого спектакля, но увидеть обе версии одновременно в одном городе было бы интереснейшим опытом для зрителей и исполнителей.